Элизабет Гилберт, "Есть, молиться, любить"

Скажите, заходя в книжный магазин, вы в первую очередь подходите к тем книгам, которые лежат на самом виду - в точках активных продаж - как «лучшие бестселлеры»? Или целенаправленно идете к полке с интересующей тематикой и там все просматриваете? Или сразу подходите к стойке информации, чтобы вам сказали место, где находится книга, которую рекомендовали знакомые?

Я – ленива, поэтому предпочитаю варианты 1 и 3. Но с другой стороны, я всегда с недоверием отношусь к книгам, которые «лидеры продаж». Сразу начинаю подозревать, что вот сейчас куплю пустой раскрученный бренд без содержания. Но все равно поглядываю туда.

И вот уже год, как я ходила мимо обложки книги «Есть, молиться, любить»… Прочитав рецензию к ней, я уже знала, что она про американку, которая, обладая атрибутами успешной манхэттенской женщины, вдруг уезжает путешествовать по миру «в поисках ВСЕГО», как будто бы этого «всего» у нее и нет. Периодически приходя в любимый книжный, я брала ее в руки с полки неизменных «высоких продаж», листала, отрывочно читая куски текста, и думала примерно следующее: «Ну, что-то от Коэльо… про придуманное духовное возрождение…», или «Еще одна книжка про дауншифтинг… рассказ про то, как я бросил работу и начал жить...», или «Еще бы, столько путешествовать! Можно и не хуже написать!..»

В общем, каждый раз мне что-то мешало, пока, наконец, желание не пересилило и я не начала ее читать по-настоящему – с начала.

И сразу поняла, что, во-первых, это не придуманный роман. Это быль, личная история. Сейчас все издатели соглашаются с мыслью, что жанр «личных историй» на пике популярности. Конечно, вопрос – как она написана. Все-таки роман - это fiction, художественная литература, и она не должна быть голым блог-постом, а должна соответствовать законам построения произведения. В случае с этой книгой я лишь едва кое в каких местах улавливала «непричесанные» фразы, в которых личность автора проступала не по законам жанра, а так - просто потому, что так было в жизни и из текста этого не убрали. Такие моменты не влияли ни на создание характера, ни на историю, но лишь доказывали, насколько это писалось «вживую».

Во-вторых, это книга не про дауншифтинг. Работу свою – быть писателем – Элизабет Гилберт любит и уезжала путешествовать вовсе не от тоскливого пребывания в офисе и вовсе не за поисками смысла в простой жизни где-то в другой точке земного шара. Просто так получилось в ее судьбе, что искать ответ на вопросы «Кто я? Чего я на самом деле хочу? Чего я боюсь? На что злюсь? Чего стыжусь?» ей было проще, путешествуя по миру, встречая разных людей.

Ну, и в-третьих, должна признать, что просто поехав путешествовать – такую книгу не напишешь. Тут нужно действительно быть хорошим писателем. Да, в книге много внимания уделено описанию историко-культурных особенностей каждой из стран: Италии, Индии и Индонезии. Но местами мне это казалось лишним. А вот вплетение персонажей в повествование, связь характера человека с данным местом и вообще вот этот треугольник: «место – другой человек - я» как прием повествования – сделали книгу и легкой с точки зрения течения сюжета, и глубокой в плане насыщенности эмоциями и размышлениями. Все-таки узнать себя мы можем только встретившись с кем-то другим.

Но я не об этом. Книга мне очень понравилась именно содержанием. Внутреннее путешествие, которое Гилберт проживает, она описывает очень искренне и просто, местами настолько искренне, что я бы не решилась писать так от местоимения «я». Это именно путешествие – дорога, когда постепенно узнаешь себя и меняешься на протяжении пути. Там нет ни капли мудрого нравоученья, как, например, в книгах Коэльо или Баха, но зато есть свой описанный опыт, и это делает книгу более живой и побуждающей – для читателя.

Побуждающей – не в смысле повторить тот же маршрут, а в смысле задать себе те же вопросы. И совсем, конечно, не обязательно уезжать для этого в другую страну. Задать вопросы – и услышать ответы от нашего другого «я», более мудрого, старшего «я».

Мне очень понравилось, как в конце Гилберт написала об этом:

«Я думаю обо всем, что мне пришлось пережить, прежде чем я оказалась здесь, и задаюсь вопросом: не я ли (я имею в виду счастливую, гармоничную себя — ту себя, что сейчас дремлет на палубе маленькой индонезийской рыбацкой лодки), не я ли вытянула другую себя — ту, что была моложе, ту, кого раздирали смятения и противоречия, не я ли тянула себя вперед все эти годы? А может, это я, настоящая и полностью реализовавшаяся я, четыре года назад явилась к [ней]…? Заранее зная, что все будет в порядке, что рано или поздно мы соединимся здесь. Здесь, в этот самый момент. Где я всегда ждала в мире и спокойствии, ждала, когда же она придет и присоединится ко мне.»