Небольшой личный вопрос

Сопереживание- это переживание вместе с другим его душевного состояния (из словаря С. Ожегова)

Остаться ни при чём невозможно!

Ты становишься причастным, потому как профессию выбрал людям помогать. Психолог — как врач, как спасатель: если не уверен в своих силах — передай работу более опытному специалисту. Если такого рядом нет, то… сделай всё от тебя зависящее и передай более опытному коллеге.

Как не принимать чужое горе близко к сердцу? Помогает знание и умение, что в таких ситуациях надо делать. Но пока нет умения, очень трудно работать. Потому как работаешь не только с клиентом, но еще над собой. Случай с Бельчонком (читайте рассказ «Бельчонок») заставил меня научиться сопереживанию, а не переживанию за человека его боли.
Это было мое важное профессиональное достижение. Когда ко мне на консультацию пришла семья Бельчонка, мой опыт работы измерялся 3—4 клиентами и полугодичным пребыванием в должности психолога в нашем центре. В связи с чем после первой встречи с этой семьей я поняла, что сама не справлюсь, и начала свой бег по матёрым, на мой взгляд, специалистам. Я обратилась к психиатру, она просмотрела мой материал, послушала мой рассказ и наотрез отказалась даже продиагностировать девочку.

Я пошла к местным психотерапевтам. Они выслушали меня за чашкой чая. Сказали, в каком направлении надо работать, и тоже отказались от передачи дела в их «набитые» руки. Я пошла к директору центра. Он выслушал, позвонил в милицию. Там ему объяснили, что без заявления матери о растлении ребёнка отцом они ничего не могут сделать. Опираться на что? На сказку, которую девочка сочинила на занятии, и мои записи со слов матери? Это не доказательства. Вот если будет труп ребёнка или матери, или хотя бы тяжкие телесные повреждения… — то они непременно отреагируют.
На следующий день директор центра пригласил профессора из института Сербского, который вроде как курировал наш центр.

Что сказал профессор, я подробно изложила в своём рассказе «Бельчонок».
В то время я совмещала работу в психологическом центре с преподаванием на кафедре. Таким образом, имела честь общаться с психологами и психотерапевтами, считающимися лучшими по России. Поспешила посоветоваться с одним из них. Совет был таков: «Бросай немедленно. Если папашка их прибьёт, то менты с тебя первой спросят. Мало не покажется». Через неделю этот психотерапевт выловил меня в коридоре из толпы студентов и выпалил: — Ко мне ребёнка привели, так на протяжении всей консультации мне чудилось, что его отец растлевает. Ты меня травмировала, честное слово. Ну, что у тебя там? — Сказки сочиняем, — ответила я. — Ну, сочиняйте, сочиняйте. Везет же тебе, х-хе. Тридцать лет работаю, и первый раз встречаю такую мерзость…

Рассказывая это Вам, я, возможно оправдываю себя, что взялась за дело, которое не по силам, но что оставалось? Я продолжила работать. Через пару занятий стало ясно, что нужно еще и себя психотерапевтизировать. Потому как Бельчонок точно поселилась у меня в мыслях. Все процессы в организме сталкивались с ней и проходили через нее. Первое, что сделала, придумала стишок. Повторяла его перед каждым занятием: Я высоко — тебя я слышу. Я далеко — тебя я вижу. Я понимаю твое горе. Сильнее горя моя воля. Я в центре чистого сознанья. Пусть в помощь мне моё призванье. Прошло некоторое время, и я почувствовала, что отпустило. Но чтобы полностью отделить «это» от себя самой, я начала писать. Когда мои переживания точно переплелись с материей рассказа и вышли из меня, только тогда «это» стало отдельной историей. Я точно определила свои границы, и границы чужой боли.

Опубликовано на сайте 1001.vdv.ru 28 мая 2009 года