(Продолжение. См. предыдущие главы: Предисловие; "Я есть"; "Андрэ".)
Решившись строить семью с Андрэ, я принялась за оформление развода. Развелись мы с первым мужем быстро, без скандалов и проблем, тем более что мы с Андрэ к тому времени уже ждали малыша. Однако если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету: с разводом оказалось не все так просто. Человек, далекий от бюрократии, я мгновенно выкинула из головы то, что при разводе необходимо оплатить пошлину, без которой развод считается не состоявшимся. Легкомысленно подумав о том, что оплачу пошлину позднее, когда будут свободные деньги, я забыла о ней в то же мгновение, а зря. Не учла я, что развод вступал в свою законную силу не просто только после оплаты, а именно в день оплаты этой злосчастной пошлины, несмотря на то что документы о разводе были полугодовалой давности! Аукнулось все это только тогда, когда я стала оформлять документы для отъезда во Францию.
Собираясь в Париж, я считала себя свободной женщиной в интересном положении, в то время как родное государство стояло на страже моих интересов, считая меня замужней женщиной в интересном положении и всецело возлагая на моего первого мужа ответственность и заботу о нашем с Андрэ ребенке, хотя уже несколько лет мы не только не жили с первым мужем, но и почти не встречались. На свое возмущение я получила ответ, что в силу отсутствия оплаты пошлины Даниэль считается зачатым в прошлом браке, поэтому требуется, чтобы документарный муж документально отказался от ребенка. «Считается, что ребенок мой? И я должен от него отказаться? Никогда! Никогда я не откажусь от своего ребенка!» - заявил невольный отец. Обескураженная таким неожиданным поворотом, я в отчаянии подключила тяжелую артиллерию – маму бывшего мужа. Два женских начала размягчили душу одного мужского, и мы приехали в Замоскворецкий ЗАГС, где первый муж исключительно неохотно оформил отказ от ребенка. На следующий же день в этот же ЗАГС приехал Андрэ, чтобы признать отцовство. Весь этот театр абсурда, как мне объяснили, мотивы имел исключительно благородные, ибо призван был защитить права женщины в случае развода, когда она еще не подозревает о своей беременности.
Даниэль: Вообще я всегда был спокойным ребенком, не доставляющим родителям особых проблем, тем более в сравнении со своими старшими братьями, хотя и мы с друзьями иногда придумывали забавы. Так, например, однажды шокировали преподавателя, когда на лекции растолкли несколько таблеток глюкозы, сделали из них «дорожки» и имитировали принятие кокаина прямо на занятии. Однако по большей части шалости наши были безобидны и до сведения родителей не доходили.
С моим первым мужем у нас до сих пор дружеские отношения, он помогал мне всегда на всех этапах жизни. Даже когда мы с Андрэ уехали во Францию, первый муж продолжал мне звонить и спрашивать как у нас дела, все ли у меня хорошо, не надо ли чем-то помочь. Однажды даже предложил приехать сделать ремонт в доме, уверяя меня в том, что Андрэ – совершенно адекватный понимающий мужчина и нисколько не будет против приезда первого мужа с этой благой миссией. Будь он прекрасным отцом, я никогда бы не решилась на развод, но отсутствие его интереса к детям постоянно разрывало мое сердце: не такой я видела свою семью. Даже спустя много лет после расставания, когда первый муж звонил во Францию, мне было нестерпимо обидно, что его интересуют только мои дела, но не жизнь наших сыновей. Это постоянно подтачивало отношения.
Решившись строить семью с Андрэ, я принялась за оформление развода. Развелись мы с первым мужем быстро, без скандалов и проблем, тем более что мы с Андрэ к тому времени уже ждали малыша. Однако если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету: с разводом оказалось не все так просто. Человек, далекий от бюрократии, я мгновенно выкинула из головы то, что при разводе необходимо оплатить пошлину, без которой развод считается не состоявшимся. Легкомысленно подумав о том, что оплачу пошлину позднее, когда будут свободные деньги, я забыла о ней в то же мгновение, а зря. Не учла я, что развод вступал в свою законную силу не просто только после оплаты, а именно в день оплаты этой злосчастной пошлины, несмотря на то что документы о разводе были полугодовалой давности! Аукнулось все это только тогда, когда я стала оформлять документы для отъезда во Францию.
Собираясь в Париж, я считала себя свободной женщиной в интересном положении, в то время как родное государство стояло на страже моих интересов, считая меня замужней женщиной в интересном положении и всецело возлагая на моего первого мужа ответственность и заботу о нашем с Андрэ ребенке, хотя уже несколько лет мы не только не жили с первым мужем, но и почти не встречались. На свое возмущение я получила ответ, что в силу отсутствия оплаты пошлины Даниэль считается зачатым в прошлом браке, поэтому требуется, чтобы документарный муж документально отказался от ребенка. «Считается, что ребенок мой? И я должен от него отказаться? Никогда! Никогда я не откажусь от своего ребенка!» - заявил невольный отец. Обескураженная таким неожиданным поворотом, я в отчаянии подключила тяжелую артиллерию – маму бывшего мужа. Два женских начала размягчили душу одного мужского, и мы приехали в Замоскворецкий ЗАГС, где первый муж исключительно неохотно оформил отказ от ребенка. На следующий же день в этот же ЗАГС приехал Андрэ, чтобы признать отцовство. Весь этот театр абсурда, как мне объяснили, мотивы имел исключительно благородные, ибо призван был защитить права женщины в случае развода, когда она еще не подозревает о своей беременности.
Предполагалось, что рожать я буду во Франции, где Андрэ заранее подобрал и оплатил клинику, но... В те времена, в конце 80-х, установленных сроков ожидания документов на выезд из страны не было, ждать можно было годами. Уже приближались сроки родов, уже куплены билеты… А документов все нет и нет. Наконец, 15 ноября утром я получаю загранпаспорт, который вместе с другими документами сдаю на визу во французское посольство. Возвращаюсь со старшими детьми домой и чувствую, что младший решил появиться на свет.
А паспорта нет! А без паспорта рожать не принимают! Я звоню своей подруге-гинекологу: «Томочка, я, кажется, рожаю!» «Нет-нет, Леночка, ты ошибаешься, - отвечает Томочка, - ты рожаешь во Франции!» Дабы поувереннее настоять на своем утверждении, Тома лично примчалась ко мне домой, сделала укол, массаж и стала старательно настраивать меня на благополучный исход… Сквозь смех я пыталась убедить подругу, что это все не поможет, потому что совершенно точно начинаются роды. Тома же была непреклонна в своем решении в течение еще двух часов. «Нет-нет-нет, - убеждала она меня, - роды будут не в России». «Где будут, там и будут!» - был не менее непреклонен в своем решении Даниэль и старательно рождался.
«Между строк»
Даниэль: Вообще я всегда был спокойным ребенком, не доставляющим родителям особых проблем, тем более в сравнении со своими старшими братьями, хотя и мы с друзьями иногда придумывали забавы. Так, например, однажды шокировали преподавателя, когда на лекции растолкли несколько таблеток глюкозы, сделали из них «дорожки» и имитировали принятие кокаина прямо на занятии. Однако по большей части шалости наши были безобидны и до сведения родителей не доходили.
Через два часа Томе пришлось признать, что ее мантра об отсрочке не нашла живого отклика и пора срочно отправляться в родильный дом. Но, кроме карты из женской консультации, у меня не было ни одного документа! Мы приехали в роддом на Шаболовку, по месту прописки, где принимать меня, естественно, не хотели, подозревая в том, что я приехала из другого города и ради родов в центре Москвы подделала карту женской консультации, дабы тайно родить полноправного центрового москвича. Потратив все мирные аргументы, моя подруга «достала топор войны» и выступила с грозным заявлением: «Я не поняла, вы что, хотите международного скандала?! Ребенок француз!» Именно тогда я впервые увидела, какое магическое воздействие оказывает французское подданство на советских бюрократов. В мгновение ока отношение к нам переменилось, меня приняли, и уже через час родился Даниэль, ребенок-ангел, единственный на всю палату мальчик.
В дальнейшем я узнала, что то магическое действие, которое французское подданство оказывает на моих соотечественников, еще более магически воздействует на самих французов. По сути дела наша страна – крупнейший производитель сильного эмоционального наркотика для иностранцев, в частности французов. Привыкая за время жизни в России на каждом шагу получать любовь, почет, уважение и обожание, зачастую не заслуженные, а вызываемые одним тем, что они имеют именно такую национальность, многие французы уже попросту не могут жить на родине, где они снова превращаются в обыкновенных, рядовых, ничем не примечательных людей, не имеющих никакого особенного статуса. Мы постоянно и прочно «подсаживаем» иностранцев на этот опасный и разрушительный для всех участников процесса наркотик – незаслуженное признание собственной исключительности. Однако все это я узнаю позже, а в то время внимание всецело было отдано переоформлению просроченных документов, сделать которые после рождения ребенка-француза оказалось не в пример быстрее и проще.
Признаться, не только французы подсаживаются на этот наркотик, я тоже подсела на это за 5 лет учебы в Москве, но времена уже не те и теперь на меня смотрят как на гастарбайтера, а это жутко выводит из себя, что меня возмущает постоянно,
ОтветитьУдалить