Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее (из книги "Благодаря и вопреки")

(Продолжение. См. предыдущие главы: Предисловие; "Я есть"; "Андрэ"; "Даниэль"; "Франция. Жизнь "с нуля". Париж"; "Отец Силлуан"; "Gastronomie"; "Русские во Франции"; "Дом и Родина".)

Рискуйте! 

Если вы победите, то будете счастливы,

а если проиграете, то будете мудрыми.

Потеряв работу, Андрэ не сказал мне ни слова об этом, долгое время рассчитывая справиться с проблемой самостоятельно. Я чувствовала перемену в его настроении, но даже и близко не догадывалась об истинной причине. Лишь волей случая я узнала правду, повергшую меня в леденящий ужас и панику. Как быть, если средств к жизни у нас нет никаких? - внутренне стенала я. Темным удушливым облаком окутывали мысли о том, что дом куплен в кредит, причем первый взнос по кредиту – все деньги, вырученные от продажи моей московской квартиры. В конце каждой недели неизбежно нужно платить за хлеб, молоко, за школьный автобус. А денег нет, совершенно нет, и занять их не у кого. Угнетенный депрессией Андрэ сидел в кабинете, подперев голову руками, не желая разговаривать: «Подожди. Я думаю».

Захлебываясь кошмаром потерять все, что у меня было, остаться с детьми на улице, я поняла, что больше не могу бездействовать. Почти физически ощущая спиной холодную каменную стену, я знала, что отступать больше некуда, путь есть только вперед. Но что, что можно придумать, находясь в чужой стране, не зная языка?! Пойти мыть полы – денег сразу не дадут, а нужны они через неделю. Звонить в Москву? Мои друзья не настолько богаты... Я металась по дому и судорожно пыталась найти хоть слабенькую зацепку.

Вот стоит роскошная мебель, вот раритет 17 века... Но такие вещи быстро не продаются, в лучшем случае вещь уйдет за бесценок... Что же можно быстро продать?

И вдруг мой взгляд упал на пакет с мукой. Тут же вспомнилось как французы просто умирают от счастья, когда я готовлю какую-то ароматную русскую выпечку, делают мне умопомрачительные комплименты, да и Андрэ многократно говорил, что я необыкновенно хорошо готовлю. Немедленно в памяти возникли традиционные рыночки французских городков, на которые мы постоянно ездим. Каждое выходное утро люди продают на них свою продукцию: сыры, колбасу, фрукты, выпечку...

«Между строк»

Елена: Я очень благодарна судьбе за знакомство с русской француженкой – принцессой Анной Оболенской. Эта женщина сыграла в моей судьбе колоссальную роль. Не будь ее – я бы несравнимо тяжелее перенесла выпавшие мне в жизни испытания. Анна научила меня к любой работе относиться просто как к работе, научила тому, что работа не бывает стыдной или недостойной. Если надо мыть полы – это просто значит, что надо мыть полы и ничего другого в этом нет. Сейчас я в своем деле работаю больше всех, так же как Анна работала больше всех в своем, и не делю работу на почетную и постыдную.

Схватившись за эту мысль, я в восторге решила сделать нечто такое, от чего французы были бы в восторге: печенье в виде грибов. Очень, очень давно, когда я училась в пятом классе, у меня была подружка Наташа, и ее мама, тетя Валя, пекла эти грибочки, укладывая их в корзиночки из сладких макарон. Съедалось все – и корзиночки, и грибочки с шоколадной шляпкой и маковой ножкой, это было настоящее чудо из теста. Лепилось все руками, склеивалось сахарным сиропом, высушивалось, покрывалось шоколадом, ножка обмакивалась в сироп, затем в мак, и получалось необыкновенное красивое печенье. Процесс изготовления грибочков весьма трудоемкий, но его я освоила еще в пятом классе и порой баловала им французов: они удивлялись, умилялись, а французов удивить крайне трудно!

На счастье мне была такая девочка Наташа Горунова, и мама ее, тетя Валя, которые в пятом классе подарили мне этот шедевр, чтобы через много лет он меня спас.

Я ворвалась к Андрэ с возгласом: «Придумала, придумала, у меня есть идея! Скорее позвони на рынок, узнай, что нужно, чтобы можно было продавать там русскую выпечку!». Андрэ возмутился: «О чем ты говоришь? Какая выпечка, какой рынок? Это исключено!». На минуту я замешкалась, но тут представила своих детей бездомными с котомкой за плечами, и бросилась убеждать Андрэ словами, слезами, улыбкой.. В заключении пришлось разбить тарелку. Это подействовало: муж разозлился, позвонил и был крайне удивлен, когда узнал, что, заплатив 10 франков, мы можем продавать все, что захотим.

«Решено: попробую продавать свою выпечку!» – возликовала я и побежала готовить тесто. В этот раз я старалась особенно, ведь я готовила свое спасение, свое счастье, свою жизнь... За ночь появились три корзины вкуснейших красивых отборных сладких грибочков. Уставшая, счастливая, ведомая новой надеждой, я стала собираться на рынок: взяла с собой маленький раскладной столик для кемпинга, русскую льняную скатерть, по дороге набрала в лесу веточек земляники с цветочками и ягодками для украшения корзинок. Проезжая к рынку по городку, мы зашли в булочную с богатой французской выпечкой, где я поинтересовалась у продавца, во сколько он оценивает наше печенье. Блеснув глазами, булочник немедленно предложил купить у нас все корзинки по 250 франков за каждую. «Значит, это стоит 500», – шепнул мне Андрэ, и, поспешно распрощавшись, мы покинули булочную. Меня захлестнула новая волна энтузиазма. Дрожа от радости, мы добрались до рынка, заплатили за место, поставили свой стол, накрыли его скатертью и выставили товар...

Вот в это мгновенье стало подниматься изнутри и заполнять каждую клеточку жуткое, липкое, мертвенно холодное чувство страха и стыда советской женщины, стоящей на рынке. В памяти, сменяя друг друга, всплывали образы бабушки – заведующей Машбюро в Институте нефти и химии, дедушки – бывшего замдиректора Монетного двора на Мытной... К тому времени их уже не было в живых, но я часто мысленно обращалась к ним. Живо представилось, что они все узнали, я почти слышала их слова: «Наша Лена докатилась до рынка!».

В такт пульсирующей крови в голове отчаянно стучало: ни за что никому, ни маме, ни папе, ни подружкам я не расскажу об этом никогда в жизни! Ни-ког-да! Все это временно, нужно просто быстро заработать денег, выпутаться из ситуации, а потом мы найдем приличную работу... Сжимаясь у стеночки, сгорая от стыда, еле сдерживая дрожь в ногах, я повторяла как заклинание: «Русские об этом никогда не узнают, они не увидят, а я не расскажу. Это временно... Все это временно...», как вдруг сквозь клубящийся туман этих мыслей до сознания долетела фраза: «Смотри, уже грибы пошли...» Мгновенно встрепенувшись, с изумлением я поняла, что эта проходящая мимо супружеская пара совершенно не воспринимает мои грибочки как печенье. Я позвала Андрэ, мы схватили корзинку, догнали эту пару, объяснили, что это не грибы, а «традиционное русское печенье», дали попробовать. «О! Как вкусно! Как оригинально! Это то, что мы ищем!» - воскликнули в один голос муж и жена, немедленно купив у нас за 1100 франков 2 корзинки в качестве угощения для детского праздника, посвященного дню рождения их сыновей-близнецов. Вот так за 10 минут мы заработали 200 долларов. К оставшейся корзинке я вернулась совсем в другом настроении: позор обернулся триумфом, я расправила плечи, ликуя, что теперь нам есть, чем заплатить за автобус, за молоко и хлеб, и даже еще немножко останется! Всей душой я чувствовала, что мы спасены, строила планы на будущее, прикидывая, сколько печенья я могу привезти завтра...

«Между строк»

Это счастье – дворец возводить на песке,

Не бояться тюрьмы и сумы,

Предаваться любви, отдаваться тоске,

Пировать в эпицентре чумы.

И. Губерман

От этих радостных мыслей меня отвлек приятный голосок очаровательной женщины славянской внешности, которая обратилась ко мне:

– О, вы полька?
– Нет, я русская.
– Ну как же русская?! Такие грибы готовила моя бабушка!
– Моя бабушка тоже готовила такие грибы!
– Но ведь это же традиционное польское лакомство!
– Нет, это традиционное русское!

Посмотрев друг на друга, мы расхохотались. Улыбаясь, эта восхитительная женщина воскликнула:

– Но отчего вы не делаете русских пирожков?!
– А вы думаете, кто-то захочет их купить?

– Конечно! Я актриса, работаю тут на площади в театре. С удовольствием куплю у вас эту корзинку, потому что она просто колокольчик из моего детства, подарок, о котором я даже не мечтала! Пожалуйста, завтра привозите пирожки с капустой, с мясом, я приведу всю свою труппу, заставлю всех купить у вас пирожки!

– Отлично, завтра будут пирожки для вас! - счастливо выдохнула я.

Максимум за полчаса 3 корзинки грибочков превратились в 300 долларов! Вдохновленная, я не мешкая купила продукты для начинки, муку, масло, молоко и опять всю ночь пекла. Утром блестящие, румяные, благоухающие воздушные пирожки и еще две корзинки с грибочками манили покупателей на покрытом льняной скатертью столике для кемпинга. В тот день мы заработали еще приличную сумму денег. Я была в неописуемом восторге!

А затем это стало рутиной. Печь пирожки раз в неделю – удовольствие, но когда ты печешь каждую ночь, когда утром есть всего лишь один час для сна, после которого ты полуживая садишься в машину, чтобы через 70 километров сначала на одном рынке, а потом на другом оформить витрину и улыбаться покупателям, после чего вернуться на полную грязной посуды кухню, засыпанную мукой... Что и говорить, способ заработать я выбрала не из легких.

Андрэ возил меня на рынок, помогал мне общаться с покупателями на французском, а на кухне моим подспорьем стали старшие сыновья – Дима и Саша. Помощь детей была совершенно неоценима в этой ситуации. К тому времени Дима уже учился во французской кулинарной школе и с понедельника по пятницу жил рядом со школой, в 70 километрах от Парижа. Каждые выходные сын приезжал домой, ставил вещи, надевал фартук и на субботу – воскресенье сменял на моей кухне Сашу. В будни моей правой рукой был Саша, который, завидев Диму, радостно восклицал: «Все, у меня до воскресенья выходной!», но не выдерживал и приходил помогать и в выходные, только изредка уезжая на пару дней к друзьям в Париж. Мое финансовое спасенье обернулось непосильной ношей тяжелого заработка.

Долгие два года я была погружена в жутчайший кошмар бесконечной работы и недосыпа, но именно благодаря своему «пекарскому бизнесу» узнала множество интересных людей, что придавало мне сил. Вечерами, полусонная, я рисовала ценники в виде матрешек, на фартучке у которых писала: «Пирожок с мясом 8 франков». Пирожки укладывала в хохломские уточки, украшала свой прилавок самоваром, матрешками, богородскими игрушками, превращая его в кусочек России. Это было задорно, красиво, и люди стекались к нашей витрине, вокруг которой образовался своеобразный русский клуб... К нам приезжали потомки Федора Сологуба и Римского-Корсакова, приходили все, кто хоть как-то интересовался Россией или некогда был с нею связан. Однажды даже пришли французы, которые раз были в России в туристической поездке, восклицая: «Оооо, Россия, так интересно! 5 лет назад мы были в Ленинграде! У нас там украли фотоаппарат, это было так весело!» Часто, завидя нас, французы произносили все, что в их сознании было связано с Россией: «Толстой», «Достоевский», «Чехов... Три сестра», «Горби» (это был распространенный европейский nick-name (прозвище) Михаила Горбачева).

Чего мы только ни делали, чтобы удовлетворить вкусы тех, кто хотел попробовать русское! Я варила борщи, пекла роскошные торты с ежевикой, нам заказывали пасху, куличи, кулебяки, расстегаи. Рецепты я выискивала в кулинарных книгах и вносила туда свою собственную нотку, чтобы они дотягивали до уровня, способного удивить французов. Я училась новому, бралась за любые заказы, дома открывала энциклопедии, книги, звонила подружкам в Москву и находила выход из любого положения. Все это было увлекательно и здорово, но все же я не планировала, что кулинария навсегда станет моей жизнью.

(продолжение >>>)